Неточные совпадения
И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для того, чтобы совершалось то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых,
детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с
нищими и царями, понимать несомненно одно и то же и слагать ту жизнь души, для которой одной стоит жить и которую одну мы ценим.
С своей супругою дородной
Приехал толстый Пустяков;
Гвоздин, хозяин превосходный,
Владелец
нищих мужиков;
Скотинины, чета седая,
С
детьми всех возрастов, считая
От тридцати до двух годов;
Уездный франтик Петушков,
Мой брат двоюродный, Буянов,
В пуху, в картузе с козырьком
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
В последнюю встречу Свидригайлов объяснил Раскольникову, что с
детьми Катерины Ивановны он как-то покончил, и покончил удачно; что у него, благодаря кой-каким связям, отыскались такие лица, с помощью которых можно было поместить всех троих сирот, немедленно, в весьма приличные для них заведения; что отложенные для них деньги тоже многому помогли, так как сирот с капиталом поместить гораздо легче, чем сирот
нищих.
«Пусть, говорит, видят, как благородные
дети чиновного отца по улицам
нищими ходят!»
Детей всех бьет, те плачут.
— Послушайте, — повторил он расстановисто, почти шепотом, — я не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса, что она стоит, в каком месяце и что сеют и жнут, как и когда продают; не знаю, богат ли я или беден, буду ли я через год сыт или буду
нищий — я ничего не знаю! — заключил он с унынием, выпустив борты вицмундира и отступая от Ивана Матвеевича, — следовательно, говорите и советуйте мне, как
ребенку…
— Известно что… поздно было: какая академия после чада петербургской жизни! — с досадой говорил Райский, ходя из угла в угол, — у меня, видите, есть имение, есть родство, свет… Надо бы было все это отдать
нищим, взять крест и идти… как говорит один художник, мой приятель. Меня отняли от искусства, как
дитя от груди… — Он вздохнул. — Но я ворочусь и дойду! — сказал он решительно. — Время не ушло, я еще не стар…
Иногда, напротив, он придет от пустяков в восторг: какой-нибудь сытый ученик отдаст свою булку
нищему, как делают добродетельные
дети в хрестоматиях и прописях, или примет на себя чужую шалость, или покажется ему, что насупившийся ученик думает глубокую думу, и он вдруг возгорится участием к нему, говорит о нем со слезами, отыскивает в нем что-то таинственное, необычайное, окружит его уважением: и другие заразятся неисповедимым почтением.
Где
нищие, там и
дети — будущие каторжники. Кто родился на Хитровке и ухитрился вырасти среди этой ужасной обстановки, тот кончит тюрьмой. Исключения редки.
Были
нищие, собиравшие по лавкам, трактирам и торговым рядам. Их «служба» — с десяти утра до пяти вечера. Эта группа и другая, называемая «с ручкой», рыскающая по церквам, — самые многочисленные. В последней — бабы с грудными
детьми, взятыми напрокат, а то и просто с поленом, обернутым в тряпку, которое они нежно баюкают, прося на бедного сиротку. Тут же настоящие и поддельные слепцы и убогие.
Обитатели «Шиповской крепости» делились на две категории: в одной — беглые крепостные, мелкие воры,
нищие, сбежавшие от родителей и хозяев
дети, ученики и скрывшиеся из малолетнего отделения тюремного замка, затем московские мещане и беспаспортные крестьяне из ближних деревень. Все это развеселый пьяный народ, ищущий здесь убежища от полиции.
Бывали случаи, что
дитя утром умирало на руках
нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за подаянием.
Его сестра, О. П. Киреева, — оба они были народники — служила акушеркой в Мясницкой части, была любимицей соседних трущоб Хитрова рынка, где ее все звали по имени и отчеству; много восприняла она в этих грязных ночлежках будущих
нищих и воров, особенно, если, по несчастью,
дети родились от матерей замужних, считались законными, а потому и не принимались в воспитательный дом, выстроенный исключительно для незаконнорожденных и подкидышей.
Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду, чуть не с аукциона,
нищим.
— Вы никогда не думали, славяночка, что все окружающее вас есть замаскированная ложь? Да… Чтобы вот вы с Дидей сидели в такой комнате, пользовались тюремным надзором мисс Дудль, наконец моими медицинскими советами, завтраками, пользовались свежим бельем, — одним словом, всем комфортом и удобством так называемого культурного существования, — да, для всего этого нужно было пустить по миру тысячи людей. Чтобы Дидя и вы вели настоящий образ жизни, нужно было сделать тысячи
детей нищими.
— Боже мой, за что ты меня наказываешь? — стонал Стабровский, ломая руки. — Ведь живут же
дети бедняков,
нищие, подкидыши, и здоровы, а у меня одна дочь… Ах, Дидя, Дидя!
8 сентября, в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз в это время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских
нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя
детьми и черный грузин Келбокиани, одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать в церкви священника.
Полиньке написал дядя, чтобы она береглась, что она скоро будет
нищею. Она попробовала отказаться от подписи новых векселей; Калистратов взбесился, открыл окно и сказал, что сейчас выкинет
ребенка.
Лишившись жены, Петр Михайлыч не в состоянии был расстаться с Настенькой и вырастил ее дома.
Ребенком она была страшная шалунья: целые дни бегала в саду, рылась в песке, загорала, как только может загореть брюнеточка, прикармливала с реки гусей и бегала даже с мещанскими мальчиками в лошадки. Ходившая каждый день на двор к Петру Михайлычу
нищая, встречая ее, всегда говорила...
— Все эти разговоры — на
нищий кафтан золотые пуговицы, на дурацкую башку бархатный колпак. Собрались овцу пасти, да забыли её приобрести. Сначала бы жён да
детей перестали чем попадя колотить, водку меньше лакали бы, а уж потом и поискать — где душа спряталась?
Ведь она
нищая, и отец ее из простых, сын казака уральского, Федьки Зуба; хоть сам и дослужился до чинов и при больших местах был, а ничего не нажил: всё протранжирил на столы да на пиры, да на дочкины наряды; старик еле жив, на ладан дышит, а детей-то куча: от двух жен — шесть человек.
Чтоб подняться на гору, Милославский должен был проехать мимо Благовещенского монастыря, при подошве которого соединяется Ока с Волгою. Приостановясь на минуту, чтоб полюбоваться прелестным местоположением этой древней обители, он заметил полуодетого
нищего, который на песчаной косе, против самых монастырских ворот, играл с
детьми и, казалось, забавлялся не менее их. Увидев проезжих,
нищий сделал несколько прыжков, от которых все ребятишки померли со смеху, и, подбежав к Юрию, закричал...
А когда померла сноха-любовница, Щуров взял в дом себе немую девочку-нищую, по сей день живет с ней, и она родила ему мертвого
ребенка…
— Молчи уж! — грубо крикнул на нее старик. — Даже того не видишь, что из каждого человека явно наружу прет… Как могут быть все счастливы и равны, если каждый хочет выше другого быть? Даже
нищий свою гордость имеет и пред другими чем-нибудь всегда хвастается… Мал
ребенок — и тот хочет первым в товарищах быть… И никогда человек человеку не уступит — дураки только это думают… У каждого — душа своя… только тех, кто души своей не любит, можно обтесать под одну мерку… Эх ты!.. Начиталась, нажралась дряни…
— Вы — клоун! Вы — бесчестный человек! Ваши убеждения? У
нищих — нет убеждений. Ложь! Месяц тому назад эти твои убеждения… Довольно! Завтра я уезжаю в город, к сестре… Да,
дети со мной…
Оно, конечно, так и следовало, чтобы не давать поблажки колдовству; но это было большим несчастьем для
нищих, так как девочка спала вместе с собакою, и та уделяла
ребенку часть теплоты, которую имела в своей шерсти.
— Его — не жалко, свинью, а — так как-то… Богатый… Лучше бы стал
нищим, больным. Я ему говорю: «Это ты как живешь, дурак? Ведь нужно как-нибудь хорошо жить… Ну, женился бы на хорошей,
дети будут…»
Последний
Ребенок нищего на Божьем солнце
Волен играть — ты ж, для венца рожденный,
Лежишь во тьме и в холоде!
Любовь. Народил больных и глупых
детей и вот оставил их теперь
нищими на шее мамы…
Под нашим окном дуб сломило, а к нам приходит старый, седой старик
нищий, и он говорит, что еще малым
дитей помнил этот дуб и что он был такой же, как и тогда, когда ветер осилил его…
Бургмейер(беря ее за руку и во весь свой монолог легонько, но нервно ударяя своею рукой по ее руке). Вот видишь, ты мне сейчас сказала: «Вы миллионер!.. Вы благодетель общества!.. Имя ваше благословляют!.. За вас молятся старцы и
дети!..» Ну, так знай, Жени, что я не миллионер, а
нищий и разоритель всего этого благословляющего меня общества!
Спускается к морю и уходит во мрак — искать свою лодку. Плачет
ребенок. Испуганно баюкает его
нищая мать, но плач не смолкает. Тогда
нищая пронзительно вопит, поднимая
ребенка над толпой.
Ребенок начинает плакать.
Нищая укачивает его, с удивлением отступая. Второй охватывает руками Первого, склонившегося на перила. Тело падает на колени.
Несчастный! Может быть, слишком много
нищих наползло сегодня из дальних кварталов, и они растревожили гнусавыми голосами нервы белоручек; может быть, много
детей умерло, и матери плачут слишком громко; может быть, просто горячий ветер разнес по городу слухи и сплетни. Вот — вся твоя тоска.
Ответа нет. Первый низко склонился на перила. В эту минуту подходит
нищая с
ребенком на руках.
Только душевно слепой и
нищий духом на каждой посеревшей мраморной плите, в каждой картине, в каждом темном уголке графского сада не видел пота, слез и мозолей людей,
дети которых ютились теперь в избенках графской деревеньки…
Никто, как
дети, не осуществляют в жизни истинное равенство. И как преступны взрослые, нарушая в них это святое чувство, научая их тому, что есть короли, богачи, знаменитости, к которым должно относиться с уважением, и есть слуги, рабочие,
нищие, к которым должно относиться только с снисхождением! «И кто соблазнит единого из малых сих…»
Девочки, глядя на братишку, тоже прыгали, хохотали и лепетали о пряниках, хоть вкусу в них никогда и не знавали. Старшие
дети, услыхав о пряниках, тоже стали друг на дружку веселенько поглядывать и посмеиваться… Даже дикий Максимушка перестал реветь и поднял из-под грязных тряпок белокурую свою головку… Пряники! Да это такое счастье
нищим, голодным
детям, какого они и во сне не видывали…
Апрель… Солнечный и прекрасный, он вливается в настежь раскрытые окна приюта… Он несет благовонные ароматы весны, предвестницы скорого лета, первых ландышей, что продаются оборванной
нищей детворой на шумных улицах Петербурга. Улыбки солнца рассылает он щедро властной рукою и дышит в лицо чистым прохладным и нежным дыханием, напоминающим дыхание
ребенка.
— Natalie! — в ужасе залепетала француженка. — Бедное
дитя! Ты —
нищая! Они не сделали духовного завещания… Смерть застигла их слишком внезапно… Все богатство экселенц переходит к законным наследникам… А они… они… бедная моя птичка, отдадут тебя в приют! — И до безумия любившая свою воспитанницу парижанка разрыдалась горькими, неудержимыми рыданиями.
Как во сне прошла вторая половина спектакля для Дуни… Бедные
нищие юноша и девушка, по ходу пьесы обращенные феей в королевских
детей, скоро, однако, тяготятся своей новой долей. Им скучно без обычного труда, среди роскоши и богатства придворной жизни… Дворцовый этикет с его церемониями скоро надоедает им, и они со слезами бросаются к ногам доброй феи, умоляя ее превратить их снова в бедных крестьян. И волшебница Дуня исполняет их просьбу.
— Работать ты мне не позволяешь, а сам о нас не заботишься. Смотри, — у
ребенка совсем калоши продырявились, а погода мокрая, тает; шубенка вся в лохмотьях, как у
нищей; стыдно во двор выпустить девочку.
Душонка у него была дурная, потому, во-первых, что он
нищему не подал в жизнь свою даже куска черствого хлеба; во-вторых, что он не любил
детей, а это худая примета!
Грязь на торгу по колена, дети-нищие тонут в ней (говорят, были две жертвы).
После окружавшей его роскоши, после безумных и бессчетных трат, после отсутствия самого понятия о возможности отказа себе в чем либо, он очутился почти
нищим, с любимой им женщиной на руках, сыном этой женщины и тремя его и ее
детьми.
— Божье благословенье над тобой,
дитя мое! Ты во дворце, милая Мариорица, в тепле, в довольстве, а я… бродяга,
нищая, стою на морозе, на площади… Да что мне нужды до того! Тебе хорошо, моя душечка, мой розанчик, мой херувимчик, и мне хорошо; ты счастлива, ты княжна, я счастлива вдвое, я не хочу быть и царицей. Как сердце бьется от радости, так и хочет выпрыгнуть!.. Знаешь ли, милочка, дочка моя,
дитя мое, что это все я для тебя устроила…
— Разве я тебе говорю, чтобы ты его не любила?.. Но ради этих
детей, которых ждет доля презренных и
нищих, если они тебе дороги, тебе должно быть не трудно принести себя в жертву.
Нет, я знаю, что я должен работать, чтоб успокоить мать, отплатить тебе, и
детей не оставить такими
нищими, каким я был.
Нет нужды лишать мать ее права получать своего
ребенка, но есть святое право человеколюбия желать, чтобы у такого
ребенка, кроме матери, однажды его уже покинувшей, был опекун и поручитель за то, что оно не будет утоплено, задушено, заморено, продано
нищим и «пятнальщикам» (о которых писал Вс. Крестовский), и наконец, чтобы оно не было «прямо ведено по руководству к неправильной жизни».
Пизонский развздыхался. Дробные слезы ребячьи на щеках забитого
ребенка непереносимы. Необъятная любовь и нежность овладели сердцем Пизонского в виду этих слез. Он готов был все сделать, чтобы отереть эти слезы; но что мог для кого-нибудь сделать он —
нищий, калека и урод, когда сотни людей, представляя себе его собственное положение, наверное почитают его самого обреченным на гибель?